Анатолий Радов - Нулевая область [СИ]
— Чёрт! — ругнулся он в полголоса.
Газель от звука сломавшейся ветки с такой резвостью рванула в чащу, что скрылась с глаз за долю секунды. Даже не оглянулась. Только громкий, взбудораженный шелест и ритмичный топот выдавали её отступление.
Максу вдруг показалось, что шум исходит не только с той стороны, куда удирала газель, но и как будто сзади. Он нервно обернулся и прищурившись, вперился глазами вдаль по линии просеки. Но на ней отсюда и до видного ещё луга никого не было.
Где-то в деревьях, — мелькнула мысль, и Макс стал вглядываться между стволов. Сначала слева от себя, затем повернул голову вправо.
— Слышал? — спросил он у Пашки шёпотом.
— Чего? — не понял тот.
— По-моему где-то там ещё шелестело.
— Может ещё одна?
— Может и ещё одна. Ладно, ломанули. А-то мы так до железной дороги ни хрена не дойдём. Дождёмся какой-нибудь твари.
Они снова зашагали по просеке, но теперь уже торопливо, постоянно оглядываясь и прислушиваясь вокруг себя. Но шелест больше не повторялся, и Макс решил, что он ему только померещился.
— Эхом, видимо, отдало, — сказал он Пашке.
— Я вообще ничего не слыхал, — сказал тот в ответ, но по его глазам было видно, что он уже напуган.
Через какое-то время шелест сзади раздался снова, хоть и слабый, но он всё же усилил тревогу.
— На на всякий случай рюкзак, — сказал Макс, протягивая Пашке свою ношу. — А я ружьё в руке понесу.
Пашка взял протянутый рюкзак и повесил его на плечо на одну лямку. Шелест отчётливо послышался справа, из-за деревьев, и Макс развернувшись, несколько метров шёл спиною вперёд, держа ружьё наготове. В его мозгу крутился только один вопрос — тень или крак? — но он тут же померк, когда Макс вдруг вспомнил о казалось бы совсем неуместной глупости. Он вспомнил, что в Африке помимо диких кошек обитают ещё и довольно-таки опасные травоядные. Да разве это глупость? — подумал он. — Мы только что пялились на африканскую газель, почему бы тут не водиться и какому-нибудь разбушевавшемуся носорогу или слону?
Сами по себе такие мысли были полным бредом и где-то в глубине, подсознательно, Макс хорошо понимал это. Бояться разбушевавшегося слона в среднерусской полосе, да с такой манией любой психиатр с руками оторвёт и будет держать в самой лучшей палате, чтоб не дай бог не случилось чего с ценным пациентом. Но с другой стороны отмахиваться от таких мыслей в конкретном данном случае было бы, как минимум, нерационально. Поэтому Макс и крутил их и так и эдак, наскоро выискивая решения для тех проблем, которые в этом среднерусском лесу могли возникнуть, как пить дать.
Как только шелест прекратился, Макс развернулся и догнал Пашку. Тот шёл быстро, слегка наклонясь вперёд и сильно съёжившись. Макс поравнялся с ним и на ходу похлопал по плечу.
— Давай, давай, — пробурчал он, ускоряясь. — Нам главное, до железки добраться. Там на открытом месте безопаснее будет.
Пашка согласно кивнул.
Чёртов лес, — ругнулся Макс про себя. Он понимал, что именно отсутствие кругового обзора даёт разыграться страху. Когда между тобой и естественным укрытием в виде лесных зарослей не больше пяти метров, поневоле почувствуешь себя не в своей тарелке — Ни хрена ж выстрелить не успею, — пронеслась мысль. — Если сейчас какая-нибудь тварь из-за кустов кинется, не успею же.
Макс вспомнил, как возвращался с той самой рыбалки, о которой сказал деду. Ночь тогда была абсолютно безлунной, и что-либо разглядеть в полной темноте не представлялось возможным. Он шёл по дороге, с правой стороны которой было кукурузное поле. То, что там именно кукурузное поле, Макс узнал ранним утром, когда шёл по этой же дороге, но в другую сторону. Тогда в его голове ещё задорно мелькала мысль половить рыбу в реке протекающей в тридцати километрах от города. И теперь возвращаясь домой, и ругая себя за ту задорную, но глупую мысль, он отчётливо слышал, как кто-то в этой кукурузе разговаривает. Он даже различал некоторые слова, и был уверен, что говорят по его душу, хотя всем мозгом понимал, что всё это только галлюцинация рождённая темнотой и слабым ветерком. Но именно поэтому ему тогда в голову и пришёл страшный в своей прямоте вопрос — А если я понимаю, что это только длинные кукурузные листья шелестят, хорошо понимаю, но всё равно слышу слова, может и вправду там кто-то есть и говорит обо мне?
Макс почувствовал, как в правом боку начало покалывать, но шага не убавил. Он так и шёл, чувствуя, что боль медленно, но неумолимо растёт, и когда вдалеке показался просвет, он обрадовано улыбнулся. До конца леса оставался километр, не больше.
— Почти дошли, — сказал он Пашке с улыбкой, и увидел, как Пашка улыбнулся в ответ. Он видимо тоже понимал, что на открытой местности будет и удобней отразить нападение, да и попросту намного спокойнее.
Последний километр они прошли ударным темпом. Макс даже почувствовал, как начинает не хватать воздуха из-за одышки.
И это несмотря на то, что не курил уже трое суток, — подумал он с досадою. — Сколько ж надо не курить, чтобы вернуться хотя бы к двадцатилетнему состоянию? Или уже никогда не вернуться?
Они вышли из леса, и пройдя всего метров пятнадцать, остановились. Макс наклонился вперёд, и развернув ружьё поперёк, опёрся кулаками в колени. С полминуты он молча и глубоко дышал, чтобы восстановить нормальную работу загнанного быстрой ходьбой организма. Пашка присел на землю, скинул со спины рюкзак и поставил его перед собой.
— Где тут дед говорил патроны? — спросил он, ощупывая его со всех сторон.
— В правом кармашке, по-моему.
Пашка полез в правый боковой карман рюкзака и достал оттуда три патрона.
— Ты из-за тумана? — спросил Макс, вяло улыбнувшись и пристально посмотрев вперёд.
Там, всего метрах в пятидесяти от них, начинался туман. Такой же, как и на горе, через который они попали в это чёртово место. Наверное, туман густел по мере отдаления, но разглядеть этого было нельзя. По той простой причине, что ничего в этом тумане не было, ни столбов, ни деревьев, по которым можно было определить постепенность сгущения. Поэтому туман выглядел не сплошной белой стеной, а грязно-серым расплывшимся по лугу пятном, вызывая смутное отвращение своим неклассическим видом. Примерно посередине между ними и той чертой, с которой начиналась дымка, пролегала железная дорога. Насыпь, на которую были уложены шпалы возвышалась не сильно, но несмотря на густую и высокую траву, её всё же можно было разглядеть.
Макс услышал, что Пашка позвал его по имени, и оторвав взгляд от насыпи, посмотрел на друга. Тот протягивал к нему открытую ладонь, на которой лежали три патрона с желтоватыми латунными гильзами.
